Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «На смерть сатирика: как жил и творил «дежурный по стране» Михаил Жванецкий». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
На вечера в студенческий театр Жванецкого попасть было проблематично, концерты проходили в полностью заполненных залах. Жванецкий писал миниатюры и монологи, которые потом сам исполнял. После окончания учебы в институте, он работал в Одесском порту механиком, после инженером подъемно-транспортных механизмов на заводе «Продмаш». «Восемь лет погрузки-выгрузки, – вспоминает Михаил Маньевич, – разъездов на автопогрузчике, сидения в пароходе, в трюме, в угле, когда видны только глаза и зубы. Там я мужал…» Михаил Жванецкий на видео Затем Михаил перешел работать в Центральное проектно-конструкторское бюро. Через некоторое время Михаил Жванецкий познакомился с Романом Карцевым, а позже с Аркадием Райкиным . Райкин взял произведения Жванецкого в репертуар своего театра. Позднее Аркадий Исаакович пригласил Михаила Жванецкого работать в своем театре в должности завлита. Настоящая известность пришла к писателю после того, как Райкин начал самолично исполнять миниатюры Михаила. Чуть позже под руководством Аркадия Исааковича Райкина, театр поставил программу «Светофор» по произведениям Михаила Жванецкого. В программе звучали легендарные миниатюры: «Авас», «Век техники», «К пуговицам претензий нет». Виктор Ильченко, Роман Карцев и Михаил Жванецкий Работая в театре Райкина, Жванецкий писал миниатюры и монологи для Романа Карцева и Виктора Ильченко. Михаил Маньевич, обретя свой индивидуальный стиль, понял, что может работать самостоятельно. Жванецкий покинул театр Аркадия Райкина.
В 1970 году Михаил Жванецкий, совместно с Романом Карцевым и Виктором Ильченко, создали Театр миниатюр в Одессе. Театр пользовался успехом у зрителя. В это время Жванецкий работал артистом разговорного жанра. Он был приглашен в Московский театр миниатюр на должность помощника главного режиссера. Пару лет Михаил Маньевич был режиссером-постановщиком Государственного концертно-гастрольного объединения «Росконцерт». Позже был приглашен в издательство «Молодая гвардия» литературным сотрудником.
В конце 80-х писатель создал театр миниатюр в Москве, где стал его художественным руководителем. В театре были сыграны спектакли по таким произведениям писателя, как «Птичий полет», «Избранное», «Политическое кабаре», «Искренне ваш», «Моя Одесса», «Бенефис», «Престарелый сорванец» и многие другие. Михаил Жванецкий руководит театром миниатюр Михаил Жванецкий — автор знаменитых миниатюр: «Не пойму, что с людьми происходит», «День, полный жизни», «Только приятное», «Физкультурно-одаренный», «У меня все хорошо», «Слова, слова…», «Странный мальчик», «Города», «Как лечат стариков», «Сила слова», «В век техники», «Диспут», «Ваше здоровье?», «Пить вредно». Михаил Жванецкий. Без мозгов Михаил Жванецкий написал несколько книг и сборников («Встречи на улице», «Год за два», «Когда нужны герои», «Моя Одесса», «Одесские дачи»), выпустил 4 тома «Собрание произведений».
Главный одессит нашей эстрады
Михаил Жванецкий родился в Одессе, в еврейской семье. Его мама была стоматологом, отец – терапевтом. После эвакуации в Среднюю Азию, где семья находилась во время Великой Отечественной войны, он вернулся вместе с родителями в родной город и все школьное детство прожил в Одессе, в чисто еврейском дворе с неповторимым местечковым колоритом. Он так мастерски перенес этот колорит в свое творчество, что прославился как главный одессит советской и российской эстрады. А позже возглавил общественную организацию «Всемирный клуб одесситов».
Михаил Жванецкий: «Когда мне говорят: «Еврей», я отвечаю: «Христос тоже евреем был, а кем стал!»
Вот как Жванецкий отзывался о любимом городе: «Для постороннего уха в Одессе непрерывно острят. Но это не юмор. Это такое состояние от жары и крикливости. Они не подозревают, что острят. Да и не надо им говорить. Не то они станут этим зарабатывать. Вместо того, чтобы говорить, они будут прислушиваться, записывать, а потом все читать по бумажке, как Жванецкий».
Великий Райкин разговаривал монологами Жванецкого
В 1963 году во время гастролей в Одессе побывал невероятно популярный тогда актер Аркадий Райкин, который остался в восторге от произведений Михаила Жванецкого и взял некоторые из них в свой репертуар. А в 1964 году он пригласил начинающего сатирика в Ленинград, в свой театр на должность завлита.
У Райкина Михаил Жванецкий проработал пять лет, но потом его перестала устраивать роль лишь автора текстов. И вот тогда мир по-настоящему узнал артиста Жванецкого. Он работал в Одесской филармонии, а затем в московском театре «Эрмитаж», приобрел всесоюзную известность, написал несколько книг.
В 1988 году сатирик создал Московский театр миниатюр, бессменным художественным руководителем которого является до настоящего времени.
Сатирик никогда не отказывается от детей
Большую часть своей жизни Жванецкий предпочитал оставаться свободным. Исследователи его жизни и творчества сбились со счета, пытаясь восстановить информацию обо всех гражданских женах сатирика и обо всех его детях.
Сам Михаил Жванецкий говорил так: «Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хорошо».
Что касается детей, то, по словам его жены Натальи, когда сатирику приводят детей, он от них не отказывается. В большинстве источников указано, что у Жванецкого пятеро детей. Вот что сказала об этом в одном из своих интервью Наталья: «Я точно знаю, что кроме нашего сына Мити, у мужа есть еще один сын в Америке. А остальные, может, они и есть, может, они и его дети.. Никто толком не знает сколько их, да это и неважно. Приводили к нему за руку, говорили: мол, это ваш или ваша. Михаил Михайлович спокойно говорил: «Ну, о̕ кей, мой ребенок».
- Неотъемлемым атрибутом образа артиста был старый потертый портфель, в котором когда-то носил истории болезней пациентов его отец. Этому портфелю даже установили памятник в Ялте, он отлит из бронзы и украшен афоризмами знаменитости.
- В 2012 году писатель удостоился звания народного артиста Российской Федерации. Диплом об отличии он получил в Кремле из рук Владимира Путина.
- Жванецкий восхищался творчеством Антона Чехова и Джерома Сэлинджера, музыкой Голливуда 40-х годов и группой АBBА, увлекался игрой в волейбол.
- Произведения Михаила Михайловича пользовались такой популярностью, что им был посвящен журнал «Магазин Жванецкого», выходивший в 90-е годы. Редактировал его Игорь Иртеньев.
- Среди друзей звезды был знаменитый писатель Аркадий Арканов.
Публика часто ассоциирует текст не с автором, а с исполнителем. Получалось, что Жванецкий всегда был «за кадром». В 1970 году юморист начинает сольную карьеру при Одесской филармонии. В 1972 г. успешного артиста разговорного жанра приглашают в Москву ассистентом главного режиссера Театра миниатюр. Там юморист «дорос» до художественного руководителя.
Жванецкий выбивался из ряда других артистов разговорного жанра правдорубством, граничащим с диссидентством. Чего стоит, например, фраза: «Украл диссертацию, не строй мост! Иди в политику – там таких много». Монологи сатирика расхватывались народом на цитаты, становились афоризмами».
Жванецкий доказал, что сам может талантливо подать собственные тексты, вынуждая зрителей плакать от смеха. Стоит вспомнить монологи:
- «Слово из 3-х букв»;
- «Алло! Это Баба Яга»;
- «Жизнь коротка».
Сатирик писал тексты и для других исполнителей-юмористов: А. Райкина, дуэта Карский-Ильченко, Л. Полищук, С. Юрского, Г. Хазанова, Л. Ярмольника. По произведениям Жванецкого были поставлены спектакли:
- «Престарелый сорванец»;
- «Политическое кабаре»;
- «Искренне ваш»;
- «Бенефис»;
- «Моя Одесса»;
- «Птичий полет и другие».
Михаил Жванецкий вот уже около 15 лет дежурит по стране. По отзывам о передаче, он уважаем народом. Его слова названы «глотком свежего воздуха», а сам автор – мудрым человеком. Время передачи летит быстро, одно лишь досадно – выходит она поздно.
Очень трогательно заметила одна зрительница: «Страна без тебя осиротеет». Это так. Он, как всероссийский дедушка, отказывается держать крайние позиции, примиряя, сглаживая, взывая к человечности.
Молодежь протестует против такого – она в авангарде, ей не нужны те, кто сглаживает углы. А не ошибка ли это? Что ты скажешь через пятьдесят-шестьдесят лет, молодой бунтарь? Что ты скажешь внукам, которые хотят все переделать, опровергнуть, отменить?
А говорить-то надо то, что всем давно известно. Про совесть. Про терпимость. По прощение. Недаром дежурный держит руку на пульсе страны.
Попросили «на выход»?
Впрочем, из Театра Эстрады он ушел гораздо раньше, в 1969-м. Причины называют разные. Среди очевидных – невозможность ужиться под одной крышей двум гениям, творческие разногласия, честолюбие, желание быть первым. А также концерты, которые Жванецкий стал давать в обход основного места работы. В советское время с таким «совместительством» было строго, в итоге Райкин попросил Жванецкого «на выход».
«Сейчас я понимаю, что он был прав, – вспоминал Михаил Михайлович в одном из интервью. – Не может человек, работавший на штатной должности в его театре выступать где-то на стороне под защитой имени Райкина. А я как раздухарившийся в погоне за успехом стал там пощипывать, там покусывать — чисто клопиное поведение. Ему пошли сигналы из обкома партии, из других мест. В результате директор театра мне сказал: «Аркадий Исаакович решил с тобой расстаться».
И хотя сначала уход был болезненным, затем все обиды прошли, и они общались, как добрые друзья. Впрочем, дух соперничества, конкуренции между ними не исчезал, что делало эту негласную дуэль еще более захватывающей.
«Творческий путь Михаила Михайловича Жванецкого начался в Ленинграде, именно на сцене нашего театра, – рассказал народный артист РФ руководитель Театра Эстрады Юрий Гальцев. – Когда-то его пригласил сюда Аркадий Исаакович Райкин, увидев выступление в Одессе. Жванецкий стал завлитом, писал для Райкина, Карцева, Ильченко. Поэтому нам всем этот человек очень близок, очень дорог. Это особенная страница в нашей истории. С ним ушла целая эпоха – эпоха умного, мудрого, философского, но удивительно понятного миллионам людей юмора. А его уважительное отношение к зрителю! Какая это редкость в наши дни. Его уход – огромная потеря для нашего театра, нашей эстрады и всей страны».
Биография и личная жизнь Михаила Жванецкого
Биография и личная жизнь Михаила Жванецкого — пример того, как жизнь может кидать человека в самых разных направлениях, так — инженер-механик в миг стал самым узнаваемым сатириком СССР, а позже променяет тихий семейный очаг на славу и общение с женщинами, имена которых будет тщательно скрывать.
Вопреки расхожему мнению о том, что Жванецкий родился и вырос в Одессе и негласному званию «самого популярного одессита», немалую часть жизни Жванецкий провёл за сотни километров от «Жемчужины у моря», в Центральной части Украины, при этом родился сатирик всё-таки в Одессе, но разразившаяся в 1941 году война вынудила семью Жванецких эмигрировать. Вернулся на свою историческую родину, сатирик в возрасте 10 лет. В Одессе он закончил 118 школу, затем получил специальность инженера-механика подъёмно-транспортного оборудования портов.
Сыновья Михаила Жванецкого — Максим Жванецкий, Дмитрий Жванецкий
Сыновья Михаила Жванецкого — Максим Жванецкий, Дмитрий Жванецкий — выросли непубличными детьми.
О Максиме вообще мало что известно кроме того, что он, вместе с матерью Венерой, эмигрировал в Америку. По неофициальным данным Жванецкий помогал в воспитании сына финансово, однако подтверждения этому нет.
Сын Жванецкого Дмитрий родился в последнем неофициальном браке артиста, студент, будущий психолог, живёт в родительской квартире в центре столицы, в то время, как сам Жванецкий с супругой Натальей предпочли перебраться в Подмосковье, иногда супруги посещают и Одесский дом сатирика. Дмитрий взял от отца дар рассказчика, при этом является куда менее импульсивным и более вдумчивым, что по мнению звёздного отца поможет стать ему хорошим психологом.
«Любовь – это великое противостояние двух систем. Любить мы можем не тех, кого бы надо, даже не тех, кого бы хотелось, а совсем других, вызывающих у нас это внутреннее состояние. Уважать человека – одно, а любить его – совсем третье. Любить, как любят ребёнка. Получать от него загадочные токи, тревожиться о нём за тридевять земель. Видим глазами, слышим ушами, а любим сердцем. И даже абсолютно здоровые люди, попадая в эту ситуацию, сразу ощущают, где оно находится… Всем сердцем любя!».
«Не можешь любить – сиди дружи!».
«Почему «уйди» мы кричим, а «приди» – шепчем? Когда надо бы наоборот».
«Любовь – это когда пишешь пальцем слова на теле любимой, и она читает».
«Я тебя настолько изучил. Я один знаю, что поцеловать, чтобы ты замолчала, и на что нажать, чтобы ты начала говорить».
Мы читаем письма и радуемся, насколько выросли интересы наших читателей. Семенова волнует, когда в его доме будет горячая вода. Письмо написано живо, заинтересованно, с оригинальным концом.
Липкин, пожилой человек, инвалид без ноги, мог бы отдыхать, но пишет, интересуется, когда отремонтируют лифт. Письмо написано прекрасным языком. со старинными оборотами, яркими примерами.
Целая группа читателей в едином порыве написала об ассортименте продуктов в близлежащем магазине. Не каждый профессионал найдет эти берущие за душу слова, так расставит акценты. Браво! Это уже настоящая литература.
Страстно и убежденно написано письмо о разваливающемся потолке. За каждой строкой, как под каждым кирпичом, встают живые люди наших дней. Чувствуется, как много пишут авторы. Уже есть свой стиль.
Условно произведения читателей можно разбить по сезонам. Зимой большинство увлекается отоплением, очисткой улиц. Осенью живо пишут о люках, стоках и канализации. Летом многих интересует проблема овощей и железнодорожных билетов. Ну нет такого уголка, куда бы не заглянуло пытливое око нашего читателя, где бы не светился его живой ум.
А насколько возрос уровень культуры! Каких горожан раньше интересовали вопросы зимовки скота, заготовки кормов? А сейчас люди поднимаются до требования соблюдать культуру животноводства, просят, умоляют укрепить дисциплину в животноводческих комплексах. Особо интересуются сроками убоя крупных рогатых животных.
Каких горожан интересовало, будет нынче урожай или нет, а сейчас многие спрашивают, что уродило, что не уродило, сколько засеяно гречихи и где именно она растет.
Мы читаем письма и радуемся многообразию ваших вопросов. Хочется надеяться, что читатели радуются многообразию наших ответов.
1979
Мальчики, девочки, деточки, дамочки! Отнесемся бережно к окружающей нас природе. К ее разнообразным формам. Не допустим полного уничтожения бюрократов. Пусть их вид нам неприятен. Что делать? Все в природе увязано и укручено. Уничтожишь одно звено — рушится другое. Уничтожишь бюрократов — испортится народ.
Представьте: только попросил — сразу дали! Только подошел — подписали! Только обещали — тут же сделали! Что же это такое?! Люди дома сидят. По телефону договариваются, животы пошли, инфаркты, общая вялость, дети малоподвижные, мужчины нерешительные, юноши женственные.
— Эй! А ну-ка, давай!
— Я — к вам.
— Отказать!
— Как?..
— А так!
Я — к другому.
— А я этот вопрос не решаю.
Я — к третьему.
— Это не по моей специальности.
— Это не в моей компетенции.
— С этим обождем!
— С этим переждем!
И тут чувствуешь, как у тебя второе дыхание прорезается. Легкость в теле необыкновенная. Упругость удивительная. Ножки напружинил и пошел по кругу!
Отказать — хорошо!
Подождать — хорошо!
Переждать — мирово!
Мчишься по городу крепкий, легкий, закаленный и только слышишь: хлоп-хлоп! Буль-буль!. Слабенькие отпадают, хрум-хрум — косточки ихние хрустят…
Но остаются самые-самые! Самые зубастые, самые жилистые. Вы мне: «Отказать!» А я с женой, с детьми — в приемную! Хлоп на пол!
— У меня течет.
Вы мне: «Убирайтесь вон!» А я из колодца:
— Здрасте. Это у меня…
Вы мне: «Пошел вон!» А я из-под машины, из-под колеса:
— Здрасте, это у меня промокает.
Вы самолетом, а я через винт.
Вы за границу. А я в Монтевидео из-под пальмы:
— Здрасте, это у меня…
— Ах, чтоб ты пропал! Откуда ты такой выискался?
— «Откуда»? А путем вашего искусственного отбора. Скорость, как у гепарда, кожа, как у хамелеона, челюсть своя и запасная, справа автобиография, слева справка о состоянии здоровья, в зубах прописка, в глазах вид на место жительство!
И плотным строем пошел! Только ветер в ушах, только пыль по дороге, и жилмассив в одну линию сливается.
Отказать — хорошо!
Отложить — хорошо!
Переждать — мирово!
Табличкам не верим. Мест нет — найдешь! Билетов нет — поишешь!
Самолеты не летят — отправишь!
Ни черта не страшно нам, закаленным, перченным, проверенным. Мужчины поджарые, женщины стройные, население красивое!
Не трогайте бюрократов! Большая польза от них происходит.
Сколько лет мы их терзаем. А они все есть. Знаете почему? Мы их породу улучшаем — съедаем самых слабых!
1965 – 1969
Ну что для меня Украина, если я живу здесь июль-август-сентябрь-октябрь-ноябрь. Пока не сравнивается погода. Когда сравнивается – перелетаю.
Я здесь родился.
В энциклопедическом словаре 1998 года на странице 396 между «жвалы» и «жвачные» есть «Жванецкое городище трипольской культуры у одноименного села на Украине. Хмельницкая область, оборонительный вал, остатки жилищ и двухъярусных гончарных горнов».
Так тысячу извинений, кто я такой? Кроме того, что еврей. Конечно, украинец.
Это в Америке я русский. Сейчас за еврея в России, за русского в Америке можно получить по роже.
Так что выбираем среднее. Да чего тут прикидываться.
Нос и язык говорят сами.
Таким языком, какой владеет мной, говорят только на Украине и только в одном месте.
Те, кто хотят меня уесть:
– Он своей одесской скороговорочкой что-то сказал, понять ничего нельзя. Просили повторить. Он смылся. На пленке прокручивали замедленно. Мура. Не смешно. Мы его предупреждали. У нас здесь болота, север. Нам помедленнее. Слинял. Ну, конечно, пара одесситов в зале очень смеялись, а потом не могли объяснить и на допросе молчали.
А как они объяснят? А что они объяснят?
Я пишу с акцентом, читаю с акцентом и меня с акцентом слушают.
Как сказал Геннадий Викторович Хазанов в Австралии:
– Жванецкого понимают только одесситы.
Тогда их многовато.
Наша любовь с Украиной взаимная. Я и не знал, что есть Жванецкое городище.
Было бы приятнее, чтоб в мою честь.
Но и меня в его честь тоже хорошо. Понятно, откуда человек, и ему просто не крикнешь: «Езжайте к себе!».
Я у себя. Со своим городищем. Я никуда не уеду.
Подарил мне город Одесса землю, построил я на той земле дом, где окна заполнены морем наполовину.
Каждый кирпич в моем доме – ваш аплодисмент.
Дом красивый.
Стоит на ваших руках.
Пока еще пустой. Я сижу наверху. Передо мной мое Черное голубое море. Внизу крики, наверху чайки, дельтапланы, вдали белеет парус одинокий, еще дальше Лузановка, порт Южный. Передо мной мотается профессура, груженная луком, картошкой, черепицей, плиткой. Из Стамбула замурзанные ученые волокут мешки в Одессу.
То не люди, то пароходы.
«Академик Курчатов».
«Профессор Келдыш».
Пассажирский флот продали за долги, остался научный и профессура возит.
На вопрос, что меня связывает с Украиной, хочется ответить: «А что вас связывает с родителями?». Откуда я знаю? Что-то связывает.
Вот похож – во-первых.
Потом это – характер южный, такой же психованный, но не злой.
Кушать любит то, что они: борщ, селедочку, кашу гречневую с подливой и котлеты. Вареники с картошкой и луком и тоже с гречкой. Колбасу кровяную жареную в собственном жиру. Рыбку небольшую, чтоб на тарелке и хвост и голова, а не кусок фюзеляжа.
Одессу люблю, Киев люблю, Днепропетровск уважаю. Это ж надо – столько вождей за такой период…
Ялту люблю. Севастополь, Харьков, Донецк.
Выходишь на сцену – и не надо ничего объяснять.
И никто не просит помедленнее.
Он быстрее – они быстрей.
Это ж спасение.
Я ж своей Одессе так благодарен за свою скороговорку.
Потому и уцелел.
Живо бы шею свернули.
Читаешь – все хохочут, начальство никак меня притормозить не может. Не понимает. – Что, вы говорите, он только что сказал?
А там уже другое пошло.
– Да постойте, вот я не про то, что сейчас, а что предыдущее было? Это он про кого? Не пойму ни черта.
И слава Богу! Выступление китайского сатирика перед советской страной…
Еще и с акцентом, еще и скороговоркой, еще и с намеками.
Тьфу ты, Господи…
Такие были времена.
Единственное, в чем сходство, – раньше во Львов не звали и сейчас не зовут. Но, видимо, по разным причинам.
А помидоры?
Нигде в мире нет таких помидоров, как микадо.
А абрикосы?
А сливы?
Нет. Капитализм, конечно, продвинутый строй, но помидоров таких там нет и абрикосов и слив. Они там твердые и круглые, чтоб машина их убирала и ела.
А клубника ихняя?
Если я сяду есть ихнюю клубнику в первый ряд – весь симфонический оркестр встанет и уйдет, невзирая на Владимира Спивакова.
Что еще меня связывает с Украиной, кроме еды, моря, воздуха, юмора… Видимо, люди, с трудом живущие на ее земле.
Мы же не уехали в Москву когда-то сами.
Нас же выгнали.
Карцева, Ильченко и меня.
Тут такие ребята руководили – не спасешься.
И стали мы искать в Питере, в Москве.
Нашли целую одесскую колонию – «одеколон», образовали Всемирный Клуб Одесситов.
И теперь куда бы мы не перемещались по всему земному шару – мы в пределах Всемирного Клуба Одесситов.
Как встретишь человека, который на каждом языке говорит с акцентом, который, перед тем как обратиться, стукнет в живот, а после того, как выскажется, толкнет в спину – это член нашего клуба.
А кто еще вслед красивой женщине будет смотреть с таким огорчением – что все ясно. И что возраст? И что внуки? И что дети? И что не догнать? Хотя если б она дала слово сказать… Просто так… Она была бы моей через 35 минут.
Это член нашего клуба.
Клуб только узаконил своих. Первые члены клуба появились 210 лет назад и размножились по всему миру.
Что связывает меня с Украиной?
Как люди здесь живут, вы знаете лучше меня.
А хоть дурная, но стабильность.
Хоть партий много, а фашистов нет.
Войн нет.
Не мешало бы личностей ярких побольше, так их недаром Москва забирала, да и Киев не жалел.
А что Одесса, что Киев – поднимаются потихоньку, сам видел.
Конечно, хорошо бы большую Родину восстановить.
Но вряд ли кто за это проголосует.
А я перелетаю, как птица.
На Украине напишу, в России почитаю.
И счастлив бываю.
И не ядовит.
Оттого, что не унижен.
И не озлоблен.
А полон сочувствия.
Есть прекрасная диета. За неделю – полвеса. Для начала легко скандалите на работе, высказывая недовольство общей системой производства и не видя выхода. Вас увольняют с плохой характеристикой.
Широкоизвестно изменяете жене, крича: «А как же, конечно!».
Не видя выхода, она от вас уходит.
Та вторая ждет ребенка, но вы от него отказываетесь, крича в суде: «Конечно. А как же!».
Обильно заливаете соседей и ждете их прихода с ответным словом.
Пишете письмо о плохой работе своего отделения милиции и подписываетесь полностью, к.
Прорываетесь без очереди сквозь толпу, называя себя инвалидом – от чего им становитесь.
Затеваете ремонт. Приходите без материалов, без связей, без очереди и требуете начать ремонт, выкрикивая слово «официально».
Вызываете «скорую» и вступаете с врачом в диспут, почему их не было полтора часа. Он вам о зарплате фельдшера, вы ему о всеобщей медицинской помощи. Он вам о личной заинтересованности, вы ему об успехах здравоохранения. Тут же он вас лечит и, выкрикивая слово «принципиально», вы пробиваете на телевидении этот разговор. Пробиваете, пробиваете, пробиваете и потом опять пробиваете и уже тогда начинаете пробивать там же разговор о продуктах, отталкиваясь от желудочных заболеваний и связывая его со «скорой». Пробиваете, пробиваете, пробиваете, потом еще раз пробиваете и, так не выбив пропуск у вахтера, чтобы просто подойти к зданию, идете взвешиваться.
Теперь можно есть все. Вопрос в аппетите.
Из человека в шприц что-то можно выдавить.
С листа собрать чернила в авторучку. С газеты на матрицу буквы снова перевести – в свинец переплавить. Свинец вывезти на Среднерусскую возвышенность и снова закопать – снова гору возвести по фотографиям.
Дрова в деревья перевести, нейлон – в уголь, уголь – в шахты.
Воду из чайников в реки вылить.
Костюмы наши распустить, свалять, стриженым овцам сшить тулупы и надеть на них с извинениями.
Перья у дам выдернуть, снова этим ребяткам страусам вставить.
Гири переплавить, прилавок разобрать, чтоб ему стоять негде было.
Телевизоры разобрать, медь отдать Хозяйке Медной горы, стекло растолочь и снова в песок на берег реки.
По проводам пойти, разыскать электростанции, разобрать, воду слить, мазут в скважину закачать.
Землю по фотографиям и наскальным рисункам восстановить, пушки в руду перевести и отвезти на Курскую магнитную аномалию, где и разбросать.
И все это время не стричься и не бриться, зарастать начать и продолжать зарастать.
И уже этой шерстью согреваться и по деревьям по оставшимся рассесться.
Ничего не значащие слова: «Эй, здоров», «Как дела», «Ты все еще там», «Я все еще здесь» – заменить гортанными криками и курлыканьем: «Эй зоов ка-ак жи-и, ка-ак де-а-а-а, ты здесь… я т-а-а-а-м…».
Сидеть на деревьях каждый на своем, цепляясь за ветки сильными рыжими ногами и провожая упавшего равнодушными взглядами – не приспособился.
За самым заросшим, самым приспособившимся, у которого уже первые признаки хвоста, мчаться в апельсиновую рощу. А-а-ах… И бегать, и спать, и прыгать, и пить, и снова бояться львов и тигров, а не этих своих товарищей…